В каменных дебрях Кокуцела

Традиционный туристический маршрут учащихся БСШ №1 – Кокуцел и его каменные достопримечательности: утёсы и каменная стена.  В этот раз поставили цель осмотреть уникальные произведения природы, провести экологические исследования, ну и просто увидеть кедровую тайгу, её обитателей. Прикладные цели – подышать свежим воздухом,  ночевать в таёжном зимовье. С погодой повезло: дни стояли тёплые, природа, словно уладив свои летние и осенние дела, готовилась к зиме. Опавший лист на земле, деревья набирают силы для будущей весны. В природе это как бы безвременье – осень кончилась, а зима не спешит. А между тем, по прогнозу, через два дня снег.  Если повезет, станем свидетелями смены времени года.  Сборы, регистрация группы в МЧС и вот старенькая таблетка везет нас к подножию урочища Кокуцел. В переводе с бурятского – голубой цветок. Увы, цветы давно завяли. Вместо них под ногами шуршат листья.  Выгружаемся … и оказываемся на небольшом утёсе, который возвышается рядом с дорогой.  С высоты осматриваем будущий маршрут.  Сегодня наша задача подняться на высоту 1240 метров над уровнем моря, там и будет наш лагерь.  Изучаем окружающий ландшафт, фотографируемся,  делаем замеры радиоактивности. Следует заметить, что её уровень не превышает нормы.  Что ж, это вдохновляет. И вот мы на тропе. Местами она усыпана рыжей лиственничной хвоей, идти по ней мягко и бесшумно. Медленно пыхтим на небольшом тянигусе: уже вошли в кедраш, здесь тихо и сумрачно. В лесу безмолвие, лишь в вершинах кедров легкий посвист синичек. С пятикилометровым подъёмом  управились в полтора часа, и вот  мы на зимовье.  В этом году они безлюдны, ореха нет, нет и белок. На наш выбор три избушки – так называемое Лесхозовское, Гамаюновское и наше, родное.  Построили зимовье еще в 2005 году, перебрав старенький дом в Бичуре, завезли в тайгу в начале промыслового сезона, и вот, уже 10 лет служит оно лесному народу верой и правдой. Кажется, это единственное в нашей тайге, где установлены настоящие оконные рамы. Для небольшой туристической группы в 8-10 человек вполне приличной жильё. Кстати, в тайге сухое зимовье с хорошей печью совсем не роскошь. В тайге всегда сыро, и в дождь в  вёдро. Даже в жаркие осенние дни приходится сушить одежду и обувь. Для этого над печью всегда натянуты веревки. Как бы ни устал таёжник, затопит печь-буржуйку, обсушится, согреется, и все невзгоды как рукой.… А когда на печи шумит чайник и ужин готов, то и вовсе душа поёт! Осмотрели зимовье и приступили к заготовке дров. Руслан Николаевич свалил не толстую кедровую самосушину, и мы с ребятами перенесли её леканами к зимовью.  Дров получилось примерно на неделю, что ж, останутся – послужат кому-то еще.  Поужинали при свете светодиодных фонарей, добрым словом вспомнив керосиновую лампу, служившую десятилетиями таёжникам, а ныне пылившуюся на чердаке. Вопреки ожиданиям, уснули все быстро.  Ночью, сквозь сопение ребятишек, слушаю шум вековых кедров, возню мышей под нарами. Между тем, ближе к вечеру просила пить птица, это к перемене погоды. Птица эта – желна, большой черный дятел, она точно предсказывает криком «пи-ить» ненастье. Есть возможность сравнить показания Гисметео и таёжной отшельницы.

Утро было пасмурным, но с восходом солнца тучи разбежались, и день выдался без осадков. Завтракаем и движемся по маршруту.  В программе похода - экологические наблюдения, задача осмотреть несколько промысловых участков, определить степень загрязнения стойбищ бытовым мусором, оценить степень влияния антропогенного фактора (влияние деятельности человека на экосистему). Первый на пути – Гамаюновский табор, или зимовье. Кстати, в нашей тайге стойбище промысловиков называют «табором», на цыганский манер, или просто «Гамаюновское», «Лесхозовское», «Хунхеновское». Так вот, на первом всюду следы активной добычи ореха: горы отработанного шонора, обрывки брезента, мешков, изношенной одежды. Кто-то распилил сайбу – сруб для хранения шишек, обвалил крышу над заводом, так поступают обычно временщики, не профессионалы, забежавшие в тайгу «сорвать деньгу». Аккуратно срубленное зимовье захламлено, мусор выбрасывали прямо с крыльца, под ноги. На глаз оцениваем количество мусора, делаем замер радиоактивности и идём на Никулинское.   Свежесрубленное из толстых кедровых брёвен, оно обращено дверью на юг, и в лучах утреннего солнца светится как золотое. Прямо сказка! Но мусора и тут немало.  Вместо запланированного отдыха решаем сделать уборку территории табора. Набрали несколько пакетов, сложили за зимовьем. Выкосить бы сухую траву, она тут в человеческий рост, с приходом весны может послужить причиной лесного пожара. Спускаемся в Романов ключ, и поднимаемся на Бельское. Аналогичная картина: мусор, везде мусор - пакеты, мешки, отслужившая одежда и обувь, бутылки, использованные батарейки. Тут этого добра, наверное, на хороший грузовик. Беспорядок и в жилище: такое ощущение, что была экстренная эвакуация: брошенная одежда, посуда, остатки продуктов. Складывается впечатление, что человек есть существо крайне нечистоплотное. Особенно на том фоне, что люди, работавшие тут, получили немалую выгоду в промысловый сезон. Можно было бы убрать за собой. Идем на шапку.  Шапка – это каменная осыпь на становике, их тут несколько, расположены они на расстоянии в несколько километров друг от друга.  Преобладающая высота (1600м), с Мегафона можно звонить по сотовому телефону. МТС не берёт. Фотографируемся, дивимся огромным каменным плитам, покрытыми лишайниками. К сожалению, дымка в долине не позволяет рассмотреть окружающие окрестности. Спускаемся с шапки и движемся на Сухоручьёвское зимовье.  По пути увидели вершину сваленного ветром небольшого кедра. В верхушечных ветках  - зачатки кедровых шишек, озимь. По ним определяют урожай будущего года. Их на ветках в среднем по три, значит, кедр в следующем году плодоносить будет. Осматриваем напочвенный покров: образованный мхами, различными травами и мелким кустарником – брусничником и черничником, вместе с лесной подстилкой он имеет основное значение для существования коренного леса. Это губка, в которой хранится неприкосновенный запас влаги и питательных веществ для жизнедеятельности деревьев. Кедровый лес особенно чувствителен к нарушению этого хрупкого слоя. Именно здесь начинается необратимый процесс деградации и гибели коренных лесов. Промысловый сезон 2014 года длился почти год, вплоть до наступления пожароопасного периода весны-лета 2015 года. Промысловики за год в буквальном смысле вытоптали мох, не останавливаясь даже зимой. Усугубила положение засуха летом и осенью. Заметим, данная проблема имеет место в основных семенных кедровых массивах наших лесов, где и расположены указанные участки.

А вот и Сухоручьёвское: расположенное на обширной поляне, оно имеет два зимовья, неплохой завод для переработки шишек. Но картина и здесь печальная: снова мусор, снова брошенные вещи, мешки, посуда… Что же, картина теперь ясна.  Из пройденных восьми промысловых таборов почти на всех мы обнаружили антисанитарное состояние, захламление бытовым мусором. Повсеместно вытоптан и иссушен напочвенный покров, пострадала лесная подстилка. Судя по  показаниям навигатора, прошли мы 4 километра, перепад высот составил 200 метров. Провели исследования экологического характера, изучили горный лесной ландшафт, познакомились с таёжной растительностью. Возвращаемся на зимовье, варим обед. Во второй половине дня экскурсия на Кокуцельскую стену. Этот уникальный объект природы находится в километре от нашего зимовья. По теряющейся в чипуре тропке идем на юг, в сторону урочища Дондуково.  Найти стену бывает непросто, обступившая её тайга надежно скрывает это чудо природы, легко пройти мимо.  А вот и она: расположилась вдоль склона, направлением на юг. От того, что её южная часть расположена ниже по склону, она выглядит в этом месте значительно выше. Когда-то стена представляла собой монолитную плиту, в силу геологических изменений оказавшуюся «на ребре». Несомненно, она была еще выше. Об этом говорит обширная осыпь каменных глыб с восточной стороны стены.  Причем с западной стороны таких плит нет.  Вероятно, причиной этому было землетрясение. Сейсмическая волна с запада отбросила массу камней, которые «плохо лежали» в восточном направлении. Мы прыгаем по плитам, заглядываем в расщелины между ними. Масса глыб поражает: наверное, по нескольку десятков тонн. Обходим стену с западной стороны. Монолит с течением времени растрескался, в основном в горизонтальном направлении, и создаётся впечатление, что стена сложена из огромных каменных плит, точно подогнанных друг к другу.  Однако есть и вертикальные трещины, проходящие через несколько слоёв. Особенно характерна такая трещина в верхней южной части стены. Словно кто-то рассёк мечом камни вдоль. Залезть на стену без специального снаряжения невозможно, ограничиваемся осмотром снизу. Местами стена покрыта лишайниками разных цветов: белого,  зеленого, бежевого, оранжевого и черного. На самой вершине растет небольшой кедр: как он умудряется держаться на каменной плоскости, неизвестно. Стену обступают кедры, пихты, ели, березы, осины.  Из кустарников здесь растут багульник, барбарис сибирский да вездесущий шиповник. Экологическая обстановка здесь благоприятная, если не считать что засуха и здесь иссушила мхи и лишайники. Снимаем стену, фотографируемся сами. Пора домой, вернее, на зимовье. Так прошел этот интересный день. Много всего увидели, много узнали.

Между тем, солнце спряталось, небо заволокло белёсой дымкой. Снова кричала птица, просила пить. Быть снегу. С вершины хребта повеяло сыростью; растопили в зимовье печь, поставили ужин. Завтра домой.

А птица и Гисметео не обманули, наутро пошел снег. Сначала воздух пропитался холодной влагой, лес притих и воздухе закружили редкие снежинки. Собираем вещи, укладываем рюкзаки. Делаем приборку на территории зимовья, подметаем пол.  Оставляем в зимовье дрова, спички, соль, кое-что из продуктов подвешиваем в пакете к потолку.  Земля покрылась снегом. Мир изменился: отвыкший от снега глаз воспринимает изменения в природе как праздничное преображение. Прощание с зимовьем короткое: сфотографировались у дверей на память и в путь. Только любопытный поползень проводил нас до дороги, и, пискнув на прощание, вернулся к зимовью.

Д. Андронов