А в подтверждение этого я приведу рассказ нашего давнего знакомого по прошлым публикациям Перелыгина Федора Терентьевича: «Мой отец, Перелыгин Терентий Исаакович, родился в Бичуре в 1888 году, а в 20 годах переехал на постоянное жительство на станок, где в то время его дядя, Петр Исаакович Перелыгин держал почтовую пару. От первой жены Ульяны у него было 6 детей, все они умерли в детстве; умерла и Ульяна. Вторая жена, Петрова Ирина Ивановна, наша мама, родила тоже 6 детей: Марфу, Марию, Федора, Ивана, Тамару, Андрея. До 1924 года жили в доме, который находился рядом со станцией. Станция Гуляевская представляла собой пятистенок, стоявший на возвышении, окнами на юг, на речку, а крыльцом на тракт – на восток. Напротив, через дорогу, располагались коновязь и конюшни. В помещении станции была русская печь с очагом, в большей половине печь с плитой, стол с лавками, полати и деревянная кровать. На столе стоял ведерный самовар, на божнице, как и положено, иконы. Посуда в то время была в основном деревянная и глиняная. В сенях висела конская упряжь, пропитанная дегтем, чтобы не гнила и отпугивала гнус. На задах станции, на речке, стояла мельница, она принадлежала Петру Ивановичу; мололи зерно в основном кударинские, мельница была очень хорошая, с качественным помолом. С крутого берега шел трап прямо на второй этаж мельницы, таскать мешки на засыпку было очень удобно. На поляне, возле мельницы, располагался огород, растили овощи и картофель. Климат на станции был лучшим в верховьях Бичуры: лес одевался раньше, огородина поспевала быстрее, и долго не было заморозков. В 1947 году была удивительно бесснежная зима: снег выпал только 22 декабря; реки промерзли до дна, рыба погибла, её весной собирали бродившие по берегу медведи. Рядом со зданием станции стоял амбар; под ним был погреб, сейчас на этом месте заросшая травой яма. Сразу за амбаром стояла кузница, рядом - станок для ковки лошадей. Через дорогу, напротив амбара, стоял наш дом. Он был небольшой, примерно 5,5 х 6,5 метров. За домом располагались хозяйственные постройки: конюшня и сараи. Лошадей ковал сам Петр Иванович, а в Малой Кударе этим занимался Дружинин Иван Степанович, очень хороший кузнец. Подкует, бывало, лошадь, пока подковы напрочь не износятся, не отвалятся. В 1912 году по тракту провели телеграфную линию, по столбам шел один провод, а впоследствии, когда перешли на телефоны (1957 год), добавили второй. Подрядчиком по устройству линии был Исаак Иванович Перелыгин, мой дед: готовил и устанавливал столбы, закручивал крючья с изоляторами, натягивал провода. Все материалы доставлял из Петровска. Между столбами было 80 метров, от станции до вершины хребта ровно 100 столбов, значит 8 километров. Связь обеспечивалась между Бичурой и Малой Кударой, она просуществовала до начала 60-х годов. Станция стояла ровно посередине пути между этими селами. В 1924 году наш дом сгорел, и мы до 1938 года жили в помещении станции... Жили бедно: мало кто в то неспокойное время жил в достатке: кого сослали, кого посадили, а кто остался, те перебивались с хлеба на воду. Ездили в Бичуру, меняли рыбу, деготь, смолу, ягоды и орехи на пшеницу, рожь, по пути мололи, отдавая часть за помол. В военное и послевоенное время много народу ходило по тракту пешком: кударинские, урлукские, тамирские спасаясь от голода, шли в Бичуру в надежде прокормиться, найти хлеб и кров. Однажды к нам зашел голодный мужчина в солдатской форме. По всему было видно, что он давно не ел; в кармане у него были семена свеклы, которые он жевал. Из его рассказа выходило, что, спасаясь от голода, он пошел к родственникам в Покровку, но и там был беспросветный голод. Мать посетовала, что хлеба у нас нет, есть только молоко, он попил и пошел дальше. Но не суждено было бедолаге дойти до дома: через несколько дней нашли мужики окоченевшее тело в солдатской шинели, недалеко от речки Купчин. Похоронила его сестра, приехавшая из Урлука, тут же, у дороги. А в Бичуре спасались огородиной, которая на Чикое родилась плохо. В Кударе говорили: бичурская капуста - те же омуля…. В то время проживал там мельник Семен, по кличке Гаран, табак у него приличный родился, наши к нему за табачком бегали, продавал его «папунами» - связками листьев вместе со стеблями. В Кударе много было знакомых и родственников, народ там очень гостеприимный, в гости поедем, одним днем не обойдемся. Так вот и жили, между Кударой и Бичурой….»      На этом я прерву свое повествование о поселениях в верховьях Бичуры. Немного в стороне остался небольшой хутор Кокуцел, но о нем речь пойдет отдельно. Сегодня на бывшем Гуляевском тракте никто не живет, он используется лишь по лесохозяйственному назначению. Ушли в историю малые поселения, ушли из жизни или разъехались люди. Будет ли вторая волна освоения, неизвестно. Хотелось, чтобы это было так. Набирает обороты кампания по превращению нашей республики в туристическую Мекку. По моему мнению, у Гуляевского тракта в этом направлении огромный потенциал. Если восстановить царский тракт, по нему откроется сквозное движение к государственной границе с Монголией, кроме этого, будет ближе путь в Красночикойский и восточную часть Кяхтинского района. Экономика нашего района от этого только выиграет – пример тому экономические связи этих районов на протяжении 19-20 веков. Тюглюйская поляна – прекрасное место для создания этнографического музея – пока еще есть, что туда перевозить. Можно создать там гостиничный комплекс, как это сделано на острове Ольхон. Можно даже оборудовать взлетно-посадочную полосу для приёма небольших самолетов. А на Станке восстановить ямщицкую станцию, где можно будет покататься на тройках с бубенцами, побывать в роли пассажира или ямщика. А сколько маршрутов можно проложить по бескрайним просторов кедровников! Водить туда можно и привередливых иностранных туристов и наших соотечественников. Но нужен серьёзный системный подход и конечно, финансовые вложения. Вот где поле для приложения сил малого и среднего бизнеса. И тогда Гуляевский тракт снова послужит людям. В новом качестве.

 

Д. Андронов

с. Бичура