Одни из них осели на ключах, близ сухой реки, у самого нижнего колена Хилка: там жил в то время богатый и знатный бурят Акин, по имени которого и названа речка Акинка, текшая в Хилок, в настоящее время сухая и забитая песком и текущая только весной и во время сильных дождей.»    В этот период обустройства старообрядческих поселений главную роль в этой работе выполнял высший представитель военной власти в Прибайкалье генерал-майор Варфоломей Якобий. Непосредственно на места выезжали подполковник Иванов и майор Налабардин, очень суровые и требовательные чиновники.    П.А. Ровинский самые старые данные нашел в Урлуцком волостном архиве, где сохранились списки пахотных душ (крестьян, получивших надел земли) за 1801 год. В этих списках, кроме чикойских деревень, значатся и бичурские слободы: Киреть, Окинская слобода (Окино-Ключи), Топкинские деревни, Еланская слобода, Куналейская деревня и т.д. Таким образом, можно сделать вывод: роль первой «столицы» новых поселений пока выполнял Урлук, а вышеперечисленные деревни входили в состав Урлукской волости. Новые поселения быстро росли, развивались, необходимо было управлять ими, осуществлять надзор, вести распределение пособий, собирать хлебный оброк, осуществлять набор рекрутов.   Поэтому, для оперативного управления новыми поселениями нужны были дороги, коих досель не было и помине. Таким образом, необходимость строительства дороги, соединяющей три области компактного проживания семейских, была очевидна. С «государевой» же точки зрения было немаловажно заполучить дорогу на восток по долинам рек Хилок и Чикой. Обычную грунтовую дорогу в Сибирь и через Сибирь начали строить в 1735 году. Огромные территории, необходимость их обживания требовали солидной дороги. 1796 году вышел царский указ «Об устроении ближайшей и удобнейшей дороги от Иркутска до Кяхты», а в 1869 году было организовано пароходное сообщение по р. Селенге, между озером Байкал и Усть-Кяхтой. Дороги строились за счет трудовой дорожной повинности крестьян; у меня нет сведений о доли участия государства российского в этом деле, а вот в народе сохранились воспоминания о дорожной повинности крестьян на Гуляевском тракте. Тракт начали строить видимо в начале 19 века, об этом косвенно свидетельствует такой факт: преподобный Варлаам пустынник, миссионер Чикойского монастыря, свою миссионерскую деятельность помимо сел нынешнего Кяхтинского и Красночикойского районов вел и в соседних волостях: Куналейской и Тарбагатайской. Труды миссионеров тогда увенчались успехом - миссия успела учредить два единоверческих прихода: в селе Бичуре Куналейской волости - с церковью Успения Божией Матери, и в селе Тарбагатае - в честь святителя Николая. Сам Варлаам упоминает и о разбойниках, шаливших на дороге в глухой тайге между Хилком и Чикоем. В пустыне он находился с 1811 по 1826 год, следовательно, тракт уже существовал. Несмотря на скудность информации по данному вопросу, я, думаю, истина в дате зарождения Гуляевского тракта все же здесь. Размещению «польских колонистов», как тогда называли семейских, предшествовала подготовительная работа: «Расселение их происходило по плану, составленному геодезии поручиком Федоровым, который, будучи командирован Селенгинской «Конторой хлебопашеств и поселений» на Хилок «для прииску и описания порозже лежащих земель», установил там «к поселению и на пахоте порозже лежащих и у обывателей излишне против надлежащего числа имеющихся земель, также и покосов, немалое число, на которых местах гораздо более полуторых сот семей поселяться может» (Гирченко В.П., «Из истории переселения в Прибайкалье старообрядцев-семейских» Верхнеудинск, 1921г.) Делаем вывод: поселению предшествовали геодезические изыскания, в результате которых были определены места поселения, и, соответственно, пути следования, которые впоследствии станут дорогами. Место пересечения Малханского хребта выбрано великолепно: на протяжении примерно 60 км нет каких либо особых изгибов и крутых перевалов, дорога плавно поднимается и также плавно спустится к Чикою. Долина речки Бичуры широка и имеет множество распадков и обширных полян с сенокосами. Урочища богаты прекрасным строительным лесом, на вершинах хребтов тысячи гектаров кедровников, ягодников.     Старая Бичура - наши дни. Фото Д. Андронова  Для строительства тракта использовался местный строительный материал: скальный камень с осыпей и мелкий глинистый гравий. Повинность по строительству и содержанию дорог, как правило, утверждалась сходом крестьян. Я рассматриваю географическую карту начала ХХ века: глазами пробегаю от Верхнеудинска до Малого Куналея, ничего нет необычного, все как и ныне, только на месте нынешнего Шибертуя надпись: Гутайские улусы … От Хурута дорога плавно взбегает на увал, петляет по степи и в Тюрюхановке прижимается к утесу, огибает его и устремляется в верховья Бичуры. Это и есть Гуляевский тракт. Ох и много интересного видела эта дороженька! Давайте, друзья, прокатимся по Гуляевке! Наймем извозчика тут же, в Тюрюхановке! А повезет нас мой прадед Кирилл Васильевич Тюрюханов; грешил, старина, извозом, и довольно успешно.… Едем! Держи крепче шапку, вот он, бичурский утес, гигантский порос, уснувший прямо на водопое, а над ним рой стрижей и отдельно – ворон в вышине. Справа у речки – водяная мельница, их мы сегодня увидим штук 20, не менее! А вот и улица: это Грязнуха, с нее пошла Бичура, тут стояли первые избы поселенцев, тут кто-то впервые сказал Би-чу-ра. Позади неказистые домишки, а по правую руку опять мельница, осиповская, стоит прямо на устье лечебного глазного ручья по имени Ромашка. Мутна водичка, да целебна. А мы въезжаем в улицу, называется она Подгорная; слева на косогоре кладбище – «могилки», оно аккуратно огорожено и разделено на 2 части; верхнее - старообрядческое, нижнее – для сибиряков. Обратите внимание: на Хоице-горе нет деревьев! Только на вершине несколько небольших сосенок. А улица имеет справный вид: дома рублены из толстых бревен, кровли тесовые, поскотины спускаются к речке вплоть до воды, ни аршина пустой земли. А вот и церковь – Успения Божией Матери, деревянный храм с белеными стенами, здесь священником служит Иоанн Ксенофонтович Рещиков. Здесь запах ладана и огромные, в человеческий рост, иконы … А по реке Бичурке мельницы, мельницы…Да и русло речки расположено по другому. Мы выезжаем из Бичуры напротив Баровского подъема, по которому дорога пошла на Хурут, на заимки. Склон горы разбит на участки, аккуратно загороженные жердем. Подойдем поближе: у кого посеяна ярица, у кого рожь, а вот и греча. А вот и поле под паром, знали наши предки трехполку! Земельный надел в те года выделяли на лиц мужского пола, и наделы различались по добротам. Одна семья могла иметь поля разных доброт и в разных местах. Вот и у Кирилла Васильевича – покосы в одном месте, а земли разных доброт в разных местах, на «Куналейских полях», неловко но справедливо … А земли в Бичуре – ох как не хватает! Поэтому и пашут склоны гор, поэтому и бегут в поисках земли, то за Хилок, то в Нерчинск, а то и вовсе на Амур.     Жители станции Гуляевская     Хлебный дух Бичуры сменился запахом свежей листвы; мы въехали в лес, давайте рассмотрим повнимательнее дорогу. Дороги в те года строились с прилежанием и надолго, полотно прокладывали по сырым болотистым лугам и поэтому сначала его мостили скальным камнем а затем засыпали мелким глинистым гравием, он хорошо утаптывался и дорога получалась приличного качества. Верстовые столбы окрашивались и имели изображение российского герба. Дорожная трудовая повинность, вменяемая крестьянам, позволяла содержать государев тракт в образцовом состоянии. Мне рассказывал Оленников Петр Илларионович, старожил этих мест (1978 год): «Царский тракт содержали за счет трудовой повинности крестьяне Бичуры и Малой Кудары, раз в неделю проезжал по дороге урядник, на чьих участках тарантас трясло – бил плетьми. В советское время дорога была заброшена, лишь однажды заменили верстовые столбы на километровые…» Какое значение имела дорога? Как я уже говорил выше, она соединила места поселений трех партий семейских и открыла путь на запад в Кяхту и на восток в Ямаровку. Тракт был почтовым, почтовые кареты были запряжены парами лошадей, на дуге звенел колокольчик, который вне деревни привязывали, чтоб не надоедал. Но особое значение тракт имел в экономическом плане: по нему везли различные товары для села: железо для ковки (добывали руду в Куйтуне Тарбагатайской волости), стекло – продукцию Тарбагатайской стекольной фабрики, известь, различную мануфактуру из Верхнеудинска. Везли и сахар – в Бичуре в середине 19 века работал сахарный завод. Происходил и натуральный обмен между Урлуцкой и Куналейской волостью. Так, например, еще на памяти у старожилов подводы с луком, бондарными изделиями идущие из Урлука в Бичуру, где товар успешно меняли на хлеб. По тракту ездили церковные и государственные чиновники. А вот теневую сторону Гуляевского тракта мне открыл в 1982 году Перелыгин Андрей Терентьевич: «По рассказам стариков в те годы (начало ХХ века) по тракту сновали контрабандисты китайцы, с торбами они шли параллельно тракту, боясь выходить на дорогу. На ночевку располагались на заимках, спать ложились в разных местах, в случае появления пограничного наряда сигналом к бегству был оглушительный свист, по которому они разбегались кто куда». Несли они различные товары: бижутерию, чай, шелк, нитки. Часть их оседала в Бичуре, заводили семьи; до сих пор на слуху китайские фамилии, а занимались они в основном огородничеством. Борьба с контрабандной торговлей велась всегда, в частности в 1765 году в Кяхте работала китайская правительственная комиссия в связи с массовой контрабандой, в 1780 году была открыта таможня, а пограничное управление было создано в 1822 году.    Перелыгин Федор Терентьевич   Ну а мы продолжим свое путешествие по Гуляевке и поговорим с Кириллом Васильевичем: «Слыш, Васильич, а шалят мужички-то по Гуляевке? – Шалят, кудыж им деться, тут недавно такой случай был…. Едет мужиченка из Сухого Ручья горшки продавать в Бичуре, не доехал до Бичуры верст этак 5, останавливает его незнакомец бородатый, я, говорит, Тишка разбойник, а сам коня под уздцы и в чащу леса. Мужик трясется от страха, всё, погибель пришла… Тишка говорит: бей горшки об колесо, бей кому сказал! Переколотил несчастный свой товар, только груда черепков у телеги. А теперь говори, по какой цене собирался продавать горшки? Мужичек и сказал, а он вынимает пачку денег, отсчитывает и подает мужику, на, говорит, и дуй отсюда поскорее… Мужичка только и видели. Да…»   Воистину «семейский Робин Гуд»!    Так что проказников в те годы по лесам промышляло много. Даже существовала своеобразная повинность для крестьян: их заставляли ловить беглых, которые в массе сбегали с мест каторги в Петровском Заводе и Нерчинске, особенно в летний период. По этому поводу даже известна петиция крестьян села Харауз Иркутскому губернатору, с протестом против привлечения крестьян к этому делу во время летних полевых работ. А какова судьба Тишки, не знает никто, осталась только легенда.   Минуем небольшой подъем и справа по ходу видим большую поляну – Федосеевскую, здесь две мельницы: Федосеевская и Исаевская, место живописное, лес, пруды, зеленая поляна. На мельницах в сезон завозно, очередь, шум, гам. Мы проезжаем удивительной красоты распадки: Аргентуй, Бухтуй. Если подняться к вершинам этих распадков, то окажешься в кедровниках, здесь они берут свое начало, простираясь до Красного Чикоя, Кудары, Тамира. Всего их в Бичурском районе около 100 000 гектаров. Добыча кедрового ореха издавна являлась серьезной статьей дохода бичурян; так сколько же лет этому промыслу? Я записал беседу со старожилом Оленниковым Федором Илларионовичем, о добыче кедрового ореха в Бичуре: - Скажи, дядя Федя, а давно добывают орех в Бичуре? – Так давненько, лет 200! Раньше то, бывало, колота не знали, только собирали, когда паданка (спелые кедровые шишки, сброшенные ветром или птицей – прим. автора) пойдет, а потом колотить стали, женщина приезжала из Красноярска, по фамилии Косорученко, кто она была не знаю, может специалист по лесу или агроном, привезла с собой ситья, решета, научила делать колот. Добывать стали по-новому, но раньше Успенья за орехами не ходили.   Московско-Сибирский тракт начали строить в 1735 году, и в истории России он известен, прежде всего, как важный торговый путь. Из Центральной России по нему везли текстильные товары, юфтевые кожи, железо, медь, пшеницу. Основные сухопутные поставки китайского чая из Кяхты в Европейскую часть также осуществлялись по Московско-Сибирскому тракту. Поэтому не случайно он получил название «Чайный путь».    Гуляевский тракт. Фото Д. Андронова (1982г.)     В 1851 г. через Кяхту прошло по официальным сведениям 29407, в 1852 г. - 31153 одноконных возов с товарами, каждый до 20 пуд. Всего ежегодно перевозилось силами 50 тыс. лошадей по главному Московскому тракту около 1 млн. пудов грузов. Немало грузов доставлялось по ответвлениям. Одного хлеба, поставляемого в казенные магазины, на винокуренные заводы, на горные промыслы и отправляемого за границу, набиралось до 8 млн. пудов, не считая того количества, которое требовалось для прокормления 150 тыс. жителей городов. (Катионов О.Н.) Одной из важнейших функций тракта в то время являлась доставка почты. Впервые идею доставлять письма с гонцами обнародовал Марко Поло, рассказывая о своем путешествии в Китай, где « гонцы с письмом мчатся по 25 миль, пока не приедут на особую станцию, где им готовы другие, свежие лошади». Чингисхан, обустраивая свою империю, в том числе и московское княжество, для успешного взимания дани и оперативного управления ввел нечто подобное китайской почте, назвав ее «дзям» или «ям» - дорога. Отсюда и пошли ямы – почтовые станции, а гонцов, уже на Руси, стали звать ямщиками. К 1550 году в Москве существовало специальное госучреждение, которое рулило почтовыми делами – Ямская изба. Все ямщики поголовно подчинялись только ей, а перед началом службы принимали присягу. Примерно в это же время возникло слово почта, а для почтарей была введена форма – зеленый суконный кафтан с красным двуглавым орлом на левом и почтовым рожком на правом рукаве. Медный рожок входил в снаряжение, но ямщики, считая его «заморской бесовщиной», брезговали им и по привычке сообщали о своем прибытии задорным свистом. Требования к почторям были высокими: «чтоб люди добрые, не пьяницы и животом прожиточны». За утерю госкорреспонденции можно было схлопотать дыбу и плаху а за частное письмо – батоги. С середины XVIII века было установлено трактовое сообщение Верхнеудинск - Чита - Нерчинск - Нерчинский завод, а к 1735 году на тракте между Байкалом и Кяхтой было 24 русских поселения, жители которых, числившиеся крестьянами, обязаны были заниматься извозом, содержанием постоялых дворов, перевозкой пассажиров, почты и т. д.. С 1799 по 1811 годы проводились работы по устройству тракта. По сторонам дороги крестьяне рубили лес, копали канавы, между ними выстилали хворостом и засыпали землёй полотно до 6 саженей (12,8 метра). Необходимо заметить, что на устройство и перестройку трактовой дороги правительство не выделило ни копейки, не могли употребить деньги из поземельного сбора и губернаторы, Московско-Сибирская дорога перестраивалась натурою, но эта натура дорого обошлась местному населению, проживающему вблизи тракта, и, следовательно, привлечённому к отбыванию дорожной повинности. Кладь возили обычно на небольших двухколесных телегах. Большие колеса этих двуколок считались приспособленными к дорогам Бурятии. Для клади делался специальный короб. Четырехколёсные телеги летом, а зимой «кошовочки» употреблялись лишь для езды на небольшие расстояния. Обыкновенно извозом занимались с октября по март и с июня по ноябрь. Цены зависели также от времени и направления провоза клади. Извозный промысел для всех поселений, расположенных при дорогах, представлял немалую статью дохода. Крестьяне, имевшие капиталы и лошадей, были подрядчиками, они нанимали безлошадных крестьян ямщиками, а также для ремонта дорог и мостов. Крестьяне-середняки занимались сбытом продовольственных и фуражных продуктов своего хозяйства, давали приют обозам, занимались ковкой лошадей, перегрузкой кладей и прочим. До середины XIX века на трактах Забайкалья было очень мало постоялых дворов, и обозы размещались для отдыха в крестьянских домах. Из-за дальности и малой заселенности пути ямщики от 25 до 50 человек с двумя-тремя возами каждый объединялись в обозы. На переднюю подводу ставилась часовенка, на которую ямщики молились во время долгого пути, надеясь этим оградить себя от неприятных встреч. Бичурские ямщики гоняли в Кяхту, Верхнеудинск, Петровск-Забайкальский, Читу, Кудару, Ямаровку. Крестьяне ямщики, имевшие «подорожную грамоту», (на сегодняшний лад – государственную лицензию) имели право брать от «государева имени» свежих, «готовых» лошадей, по этой бумаге он был обязан ездить «под гонцами и под всякими людьми и под извозом» и, скорее всего, наши прадеды соответствовали этому определению. А вот В.И. Даль дает несколько более узкое определение: ямщик - крестьянин на яму, для почтовой гоньбы на своих конях, за что он освобождался от подушного. Для гоньбы держали кто по три, а кто и до шести лошадей, получали царское жалованье в 20 рублей человеку на год, и за пробег – 3 деньги на 10 верст. Теперь прибавим к этому денежную и материальную помощь для «дворового и лошадиного постановления» освобождение от податей и возможность иметь земли под дворы и пашни. Наивыгоднейшие условия для «бизнеса»! Предполагаю, что извоз сыграл заметную роль в подъеме Бичуры из заурядных забайкальских поселений до уровня крупного зажиточного села в середине 19 - начале 20 веков. Д. Андронов, 2006 год. Продолжение следует.