Мельница - отзывы

Отзывы читателей

   После публикации статьи “Старая мельница” я получил множество отзывов на этот материал. Мне звонили по телефону, писали в соцсетях, делились впечатлениями при личной встрече. Тема мельницы взволновала людей старшего поколения, столкнувшихся в своей жизни с удивительным древним механизмом. Живёт мельница в душе и памяти многих людей: кто детство провёл рядом с ней, у кого-то она связана с романтическими воспоминаниями молодости, у иных это был просто эпизодический помол пары мешков зерна. Жизнь на мельнице в мукомольный сезон кипела ключом. Присыпанный мучкой сельчанин, уезжая с мельницы, кроме муки увозил с собой неповторимый дух старинного ремесла и ярких впечатлений, которые останутся с ним на всю жизнь.
   Сразу после выхода газеты – звонок из Малого Куналея, от Ивана Михайловича Беляева: «Прочитал вашу статью о мельницах, и кое с чем не согласен. У нас в Куналее до войны было 17 мельниц. Дальняя стояла в семи километрах вверх по речке Куналею. Последняя - в устье Куналея, у Хилка, одноставная (однопоставная). У неё была такая особенность: когда вода в Хилке поднималась, перепад воды исчезал, и она останавливалась. Перед войной мельницу делали на отводной канаве от речки там, где потом стояла пилорама. Водяное колесо хотели использовать как двигатель для молотьбы хлеба. Строили её три Михаила. Мой отец, переселенец Артюхов Михаил и еще один Михаил, из местных, взялись делать колёса. Их предстояло сделать наливными, вода сначала бежала из канавы по лотку с небольшим уклоном, и падала на колесо сверху. Для изготовления обода колёс специально ездили в лес готовить сосну, так как доски необходимы были широкие. Работали даже ночами, для освещения на стройке жгли костры. Отец приходил под утро уставший, и от него пахло дымом. Также в планах было сделать лесопилку с приводом от водяного колеса для распиловки брёвен на колхоз. Но летом 1941 года началась война и все работы были остановлены. Отца забрали в армию…»

Так молотили водяным мотором хлеб

  Признаться, для меня было большой радостью услышать столь подробные сведения о мельницах Малого Куналея. Сделал Иван Михайлович и уточнения по некоторым терминам, которые я упоминал в статье:
«Ящик для засыпки зерна называли ковшом, а у вас – короб. Клюшку называли коньком, к ней привязывали камушек, он бегал по верхнему жёрнову, и, подпрыгивая, стучал по лотку, стряхивая зерно. а порхлицу называли жабкой. Шипы цевочной передачи на сухом колесе у нас назывались «кулачьями». 
А еще мой отец сделал мельнчное колесо в хребте, в Тихурае, им мололи кедровую шишку…»
   Разбираясь с мельничными снастями, я назвал порхлицей железную деталь, соединяющую веретено с жёрновом. Признаюсь, в детстве про такую не слыхал, а увидел её на одном старинном рисунке -гравюре. После замечания Ивана Михайловича задумался и обратился к поиску. Интернет отнёс меня к… повести Н. В. Гоголя «Мёртвые души»! В эпизоде осмотра мельницы гостями Ноздрёва великий писатель пишет: «Потом пошли осматривать водяную мельницу, в которой недоставало порхлицы, утверждающей верхний камень, быстро вращающийся на веретене…» Казалось бы, что ответ очевиден… Однако, заглянул я и в словарь В.И. Даля: «порхлица – шевелок – деталь водяной мельницы, подвешенная к ковшу. Вот как! Ну, а значение слова параплица Даль трактует уже так: «параплица или жабка мельничная – стальной брусок в верховике (верхнем жёрнове), в лунку коего вставляется ось, веретено, головка» То есть, следует отличать пораплицу, которую Иван Михайлович справедливо назвал жабкой, от порхлицы, «порхающей» над жёрновом, и именуемой у нас коньком. Путаница с объяснением истинного значения слов учёные объясняют их «областными, местническими» значениями, закрепившимися в той или иной местности.

   Но настоящим шоком для меня стало известие о том, что в селе сохранилась мельница с ручным приводом, изготовленная после войны Михаилом Гавриловичем, отцом Ивана Михайловича, и стоит она в неприкосновенности во дворе сестры Галины Михайловны! 

   Что ж, надо ехать, и увидеть деревянное чудо своими глазами. Моим проводником стал Виктор Николаевич Молчанов, мой старый друг, и вот мы в гостях у Ивана Михайловича. В свои 90 лет этот человек сохранил великолепную память, он бодр и мастерски ведёт оживлённую беседу. Тридцать лет своей большой жизни он прожил во Владивостоке, работал на заводе, но вернулся домой, на родину. Мы съездили в дальнюю улочку под старинным названием Тарбагашка и осмотрели то место, где перед войной строили водяной мотор. Сегодня здесь ничего не напоминает об этом – обычный огород, примыкающий к двухквартирному дому. Но удивительная штука – воображение! Закрой глаза и услышишь стук топоров, крики плотников, шум воды и мерный ход водяного колеса. Не состоялась задумка куналейских Кулибиных, но в памяти доброе начинание осталось. 

 А мы едем смотреть «сухую» мельницу, то бишь ручную. В усадьбе Галины Михайловны всё основательно: и дом пятистенок и подворье. В небольшом сооружении под навесом не сразу узнаётся мельница. Но глаз, видавший когда-то водяную, узнаёт общие для всех детали: ковш, небольшие жернова, конёк. Сквозь корпус проходил вал, который вращали с обеих сторон за рукоятки. В 70-е годы мельница была модернизирована: вместо рукояток Михаил Гаврилович установил электрический мотор с редуктором, и отныне зерно мололи для себя и соседей не напрягаясь. А вот колёса с «кулачьями» остались не у дел и покоятся в сарае. Изготовлена мельница основательно: мастер владел не только столярными навыками, но был прекрасным токарем, слесарем и жестянщиком.  

Я бесконечно благодарен Ивану Михайловичу за великолепную экскурсию в прошлое, за бережное отношение к нашему культурному и материальному наследию.
    А вот еще один рассказ про мельницу нашего читателя Николая:
  - В молодости я дружил с дочкой мельника… А тут пришло время молоть, а поехали мы вместе с соседом, который работал тогда шофёром на грузовике. Дело было летом, перед сенокосом. Подъехали к дому мельника, стали договариваться насчёт помола. Но старый мельник вдруг заупрямился: не могу, мол, покос надо косить! Стали уговаривать, а он ни в какую. Но потом выход всё же нашли: мельник принёс косы и предложил сначала выкосить покос, а вечером, дескать, съездим на мельницу и смелем. Сняли мы рубахи и взялись за косы, мельник передом, а мы за ним, и только к ночи приехали на мельницу. Она располагалась в лесу, в живописной местности, вечером ужинали у костра. А впоследствии я узнал, что хитрый мельник таким образом устроил негласные «смотрины» будущего зятя.
И еще один рассказ нашего читателя, Павла: 
  - Мельницу хорошо помню… С отцом всегда ездил молоть зерно, мельница на Большой улице стояла напротив клуба, на речке. Поездка была для меня большим событием. Однажды приснился сон: с вечера собрался с отцом молоть, одежду положил под подушку, а встать надо было рано, и я проспал… Проснулся в ужасе - не могу найти одежду. Вот как боялся отстать от отца… А мельницу потом соединили с трактором, водяное колесо уже не работало, и молоть можно было даже зимой.
Виктор: 
-   Мы проводили летнее время на Вахрухинской мельнице, она стояла ниже моста, на левом берегу, ниже районной столовой, и являлась как бы зеркальным отражением Исаковской. Купались тут пацаны центровские, островские и с других прилегающих улиц. Перед мельницей текла мелкая проточка. В жару не протолкнуться от ребятишек, но купались и взрослые…
   Фомин Владимир Александрович: 
-   Мой дед Сидякин Егор владел мельницей. Стояла она по реке Бую, в нескольких километрах от села. Я захватил только развалины сруба и остатки колёс. В коллективизацию дед мельницы лишился, отобрали и дом. Прямо в селе, в околотке «Кочён» стояла вторая мельница. А ближе к устью третья, её строил дед Павла Пестерева, заведующего Буйской школой в 30-е годы, её так и звали, «Пестеревская».
Василий: - Рыбачили мы как-то на песчанском пруду… Мельница уже была заброшена, не молола. Я вошел внутрь и увидел большие деревянные бочки. В них были солёные рыжики, прошлогодние. Отменная закуска оказалась!
Добавлю и свои воспоминания. На Исаковской мельнице мы проводили все летние жаркие дни, пруд просто кишел ребятишками. Пацаны купались непосредственно у самой мельницы, а девчата выше, напротив утёса. Где-то в середине 60-х годов у нас появилось интересное увлечение: мы брали в руки булыжник и заходили в пруд. Набрав воздуха, уходили в глубину, стараясь под водой перейти его и выйти на другой берег. По нынешним временам такое увлечение можно назвать экстремальным, но тогда тот, кто перешел с камнем пруд, считался крутым. Занятие имело и спортивные результаты: к концу купального сезона мы прекрасно плавали и свободно чувствовали себя под водой, словно рыбы.  Однажды, после дождя, в пруду была очень холодная вода. Накупались так, что стучали зубы. А кто-то прикатил покрышку от полуторки, и мы её зажгли. Когда я пришел домой, родители одновременно вздрогнули: перед ними стоял негритёнок, отдалённо напоминающий им сына. 
  Завершая статью, надеюсь, что разговор о мельницах не закончится, и хорошо, что вместе мы оживили в памяти интереснейший пласт истории родного края и записали его на страницах районной газеты. А читателей «Бичурского хлебороба» хочу поблагодарить за интересные рассказы и душевную отзывчивость.

Д. Андронов
На снимках: И.М. Беляев и В.Н. Молчанов;
Детали мельницы: короб, конёк, лоток, жёрнов; мельничное колесо с "кулачьями"