Система полива огородов, сформированная по мере заселения Тюрюхановки, включала главную канаву, протекающую вдоль горы и берущую начало от мельничного пруда под утесом. От главной канавы шли ответвления на огороды, где вода запускалась в борозды. Поливали в основном женщины, долбленым из осинового сутунка ковшом длиной примерно 1,5 метра. И опять Ровинский: «А полива производится так: несколько хозяев делают сообща канаву от речки до огородов, а потом от этой каждый отдельно ведет по своему огороду. Поливают, каждый свой огород поочередно. Для этого пускается вода канавой между гряд, откуда ее плещут ковшом или черпаком на гряды. Тут приводится по долгу не разгибать спины, а главное все время бродить по колена в воде, очень холодной, в то время как сверху печет солнцем. Хозяйка жалуется на боль в ногах и этим страдают там почти все....» Всем известно распределение у семейских на «чистое» и «поганое», это было продиктовано устоями старообрядчества, требованиями гигиены и условиями выживания. Вода в канаве считалась «поганой», она не использовалась для приготовления пищи, шла на «технические» нужды и для поения скота. Но тем не менее отношение к канаве было как к источнику воды: упаси Боже замусорить ее или вылить помои! Полоскать белье ездили на лошади на большую речку, летом в проточной воде, зимой в специальной проруби-тальцах за утесом. Бабушка Екатерина брала с собой на речку туесок с горячей водой — греть руки. Кроме этого, главная канава Тюрюхановки крутила мельницу, располагавшуюся как раз у меня за огородами, где довольно значительный перепад высот в русле. Мельница была «подливная», т.е. вода толкала колесо снизу, а не падала на него сверху. Кому принадлежала мельница, мне не известно. Впоследствии на том же месте стояла колхозная мельница, приводимая тепловым двигателем — нефтянкой. Этот двигатель был изобретением талантливого балаковского рабочего Якова Мамина, и работал в России повсеместно; топливом служила сырая нефть. Проблемой было запустить такой двигатель: в специальную воронку над двигателем наливали нефть, в печи или паяльной лампой разогревали чугунный шар, затем его клали в эту воронку и плотно закрывали крышкой. Испаряющиеся газы по каналам шли в цилиндр и толкали поршень. Благодаря этому двигатель начинал работать самостоятельно. В Тюрюхановке нефтянку ошибочно звали турбиной. Забавный факт — старика- мельника прозвали Турбином, а хозяйку его — Турбинчихой. Были в Тюрюхановке и две кузницы, это сведения военных и послевоенных лет: одна кузница там, где сейчас стоит дом пятистенок под номером 1, в начале улицы. Там работал кузнец Тюрюханов Зиновей, большой приятель моего деда, впоследствии переехавший на улицу Кирова. А в конце улицы ковал непревзойденный мастер Исаев Никита, который не просто ковал, но и умел обращаться с различными сплавами, мог залудить, запаять, сварить любую деталь. Известна такая подробность: служил Никита в армии, да и там ковал, по железу работал. А в полковой кухне котлы были громадные, чугунные, да только проблемы с ними были при готовке пищи. Приглашает один раз командир полка Никиту к себе и говорит:

- Сумеешь облудить котлы?

Никита: -Чугун? Облудить?

Поскреб затылок, но делать нечего, приказ командира полка! И облудил, бичурский Левша, и получил за это внеочередной отпуск в родную Бичуру. А после, в колхозной кузнице, делал «эксклюзивные» работы, мог, например, восстановить поврежденную гильзу двигателя. А вот кирпичный завод, располагавшийся под горой, принадлежал колхозу и работал на нужды колхозного производства. А теперь подведем итоги, чем занимались жители Тюрюхановки на протяжении примерно 230 лет. Начну с того, что они, в первую очередь, строили. Строили дома, мельницы, хозяйственные постройки, бани. Строили капитально, крепко и на совесть. Они рыли колодцы, всем миром копали оросительные канавы, пруды. Каждый, кто как мог, добывал хлеб насущный: сеяли яровые рожь, пшеницу, ячмень, овес, гречу, просо, коноплю, выращивали овощи. Шили одежду, обувь, ткали холсты, половики и пояса. Они занимались скотоводством: разводили крупный и мелкий рогатый скот, лошадей и свиней. Все это сполна обеспечивало потребности населения в одежде, продуктах питания, обеспечивало здоровый образ жизни. А доморощеный продукт был отменного качества, как теперь бы сказали — экологически чистый. Они почти не употребляли сахар; курить и бражничать без меры не позволяли устои старообрядчества. Натуральное хозяйство давало многое, но не всё: в лавках появлялись новые товары: ткани российского и китайского производства, красивая посуда, стекло, зеркала; проникали в Бичуру досель неведомые товары — чай, пряности, семена овощей, керосиновые лампы, патефоны, плотницкий инструмент. А купить всё это можно было только за копеечку... И потянулся тюрюхановский мужик к приработку, кто от нужды , кто в дополнение. Часть трудоспособного мужского населения пошла на золотые прииска, часть нашла работу на обслуживании Сибирского тракта, в частности, на Гуляевском тракте. А работы там было много: государство предлагало свой заказ: ямской извоз, пассажирский да почтовый. А частный капитал — свой, извоз грузов, в первую очередь товарного фуражного и продовольственного зерна, купеческого товару: чая, тканей, кож , бижутерии, железа, извести, соли, стекла. После пуска в начале 20 века железной дороги через Сибирь на Московско-Сибирском тракте ямщина сошла на нет, а вот на ответвлениях его, коим и был Гуляевский тракт, она просуществовала вплоть до 30-х годов 20 века. Ямщики Тюрюхановки, как, впрочем, и Бичуры в целом, не гнушались ни видами извоза, ни расстояниями: представьте себе одно «плечо» на запад до Иркутска, другое — на Читу; туда и сюда свыше 600 верст! Сколько в Тюрюхановке было ямщиков мы не знаем, но озвучу такой факт: из десяти найденных нами ямщицких колокольчиков шесть принадлежали Тюрюхановым. Но это извоз; а проходящий через Тюрюхановку и Бичуру тракт давал работу кузнецам: ковали лошадей, ремонтировали экипажи, шорники чинили упряжь. А путешествующий люд надо было кормить, определять на ночлег — небольшой, но приработок. Кстати, с той поры в Тюрюхановке весьма охотно привечали разный пришлый народ на постой: у моего деда долгое время жил прораб Лосев с семьей, находили кров многие учителя Бичурской школы. Таким образом, с виду незаметная, но удивительно продуктивная и целенаправленная жизнь населения этой маленькой, но очень удалой улицы была и жизнью огромной страны, страны развивающейся и утверждающейся в далеком и суровом краю — Забайкалье.

Д. Андронов

Начало: https://bichura.ru/istoriya/moya_tyuryuhanovka/