Сибирский жулан

До этого лесного озера километров шестьдесят, но поскольку путь мой пролегал не по трассе, на спидометре высветилось около семидесяти. Тороплюсь: необходимо засветло выбрать место для ночлега, чтобы посуше было и меньше комаров. Дорога петляет по молодому сосняку. Вспугнутая горлица вылетает прямо из-под колёс, и вот в разрыве деревьев блеснуло озеро. Предзакатные облака и горы отразились в воде, и мир перевернулся: смотри вверх, смотри вниз, всё одно. Дорога прижимается к воде, и машина упирается в колею, залитую водой. Приключений на ночь не хотелось и, надев резиновые сапоги, пошел искать объезд. Поднявшись на песчаную гряду, заросшую ильмами, обнаружил еще одну дорогу, совершенно сухую и хорошо наезженную.

Возвращаясь к машине, свернул к берегу озера: будучи пресным, оно не имело такого разнообразия пернатых, как обычно бывает на соленых озёрах. Лишь пара лебедей плавала на середине, да одинокая цапля притулилась на противоположном берегу.  Закат стал меркнуть, по воде волочились длинные тени сосен. Обходя куст ивы, увидел на ветке жулана, небольшого дерзкого хищника, размером чуть больше воробья: хрипло «чекая», он беспрестанно вертел хвостом, словно колотя себя по бокам. Понимая, что вторгся на чужую территорию, я отступил назад, и, обойдя запретную для меня зону, ушел к машине. Вечером у костра, вспоминая встречу на берегу, решил поутру навестить своего нового знакомого.

Ночь выдалась тихой: лишь изредка на трассе гудели машины, да беспокойно метался по озеру кулик. Под утро в камышах крикнула выпь: жуткий, похожий на мычание быка вопль пронёсся над водой и отозвался в спящем лесу.  С этой минуты уже не было на озере никакого спокойствия, всяк живущий тут приступил к своим ежедневным хлопотам. Перекликаясь, запели овсянки, в камышах шумно захлопала крыльями утка, а на гарях пробовал клюв пестрый дятел.

Выхожу до солнца: роса сегодня обильная, за мной четкий след примятой травы. В бинокль рассматриваю  ивовый куст:  в диаметре метров около пяти, имел он судьбу, видимо трудную. В середине торчал толстый обгоревший и впоследствии усохший ствол, сотни сухих веток были пронизаны молодой порослью. Такие деревья становятся пристанищем мелких птиц, тут и хищник не достанет, и корма вблизи всякого много.

А вот и жулан: устроившись на сухой ветке, он сидит, насупившись, и, казалось, дремлет. Но это только кажется, ветка для него своеобразный наблюдательный пункт. Поворачивая медленно свою большую голову, он высматривает в траве добычу. Сдерживая желание рассмотреть гнездо, спрятанное в глубине ивы, решил ограничиться наблюдением за птицей.  У жуланов на кладке находится исключительно самка, но самец принимает активное участие в выращивании птенцов. Подобравшись ближе, устраиваю из плащ-палатки импровизированный скрадок, и, пока заботливый папаша дремлет, пытаюсь высмотреть в ветках гнездо.  Мне это не удаётся, зато я вижу кое-что не менее интересное. На растущем рядом с ивой кусте боярышника развешаны странные предметы, напоминающие кусочки ткани. При рассмотрении в бинокль вижу, что это высохшие тушки мышей и ящерицы. Наколотые на колючки, они являли собой жуткое украшение цветущего дерева. Объяснение этому простое: жулан, когда корма в достатке, создаёт запас, накалывая добытых мышей, ящериц и крупных насекомых на сучки и колючки. Однако у меня возникло сомнение, что усохшие мумии могли бы быть полезными для подрастающих птенцов.

Рацион питания выводков разных видов птиц довольно разнообразен, но для успешного роста им необходима белковая пища. Даже птицы вегетарианцы не гнушаются в период кормления всякой «животинкой», и несут своим чадам насекомых, личинок и червей. Принося за световой день огромное количество белкового корма для выводка и самки, жулан и сам питается этой пищей. Съеденные насекомые перевариваются, давая взамен энергию для существования. Но хитиновые  оболочки насекомых не усваиваются в желудке птиц и постепенно скапливаются в нём. Справляется с этим птица очень просто: периодически отрыгивает содержимое наружу, освобождая желудок для свежего корма.

А вот и мой жулан. Сев совсем рядом, он привычно обмахивается длинным хвостом, и вдруг начинает… зевать! Но зевота эта закончилась отрыгиванием темного комочка, упавшего в траву неподалеку от меня. Такие комочки, извергнутые из желудка птиц, называются погадками. Для орнитологов они являются ценным материалом при изучении рациона питания птиц.  Вот и в нашем случае, в погадке я увидел спрессованные оболочки наружных скелетов насекомых и мелкие кости мышей. Мне повезло: серийная съёмка фотокамеры позволила в деталях зафиксировать этот процесс. 

Жулан относится к семейству сорокопутов, у нас, как правило, мы чаще видим  сибирского жулана. В его окраске нет ярких красок, но сочетание черного, белого, красно-коричневого цветов делает его очень привлекательным. А черная маска на «лице» птицы придает ей бандитский шарм, а поведение в природе подтверждают это.

Закончив наблюдения за жуланом, я свернул свой лагерь и переехал на южную часть озера. И здесь у меня состоялась еще одна удивительная встреча. Но это уже совсем другая история.

Д. Андронов