Отец пробыл на заводе не долго; он отворил брезентовую дверку машины и сказал: - «Поедем к Терехиным!» Газик снова пылит по дороге, мелькают распадки, машина взбирается на пригорок, минует Каменную, отворот на Кокуцел, Халзан и вот она, тюглюйская поляна! В длину почти два километра, шириной в 300 - 400 метров, она вытянулась вдоль реки с севера на юг. С левой стороны от дороги, на фоне леса, вольготно стоят три дома. Вокруг домов надворные постройки, необходимые для скота; отсутствуют только ворота, здесь в них надобности нет. Средний дом принадлежит Терехиным. Хозяйка дома, Ирина Ивановна Перелыгина, женщина радушная; рада любым гостям - пока новости, да разговоры, и самовар на столе. Дома сын Андрей, управляется по хозяйству. В переднем углу хозяйка накрывает стол; самовар пускает клубы пара, и когда Ирина Ивановна начинает нарезать хлеб, с печи неожиданно сваливаются два непонятных существа. Ничего подобного в Бичуре я не видел. Животные походят на котов, но их размеры поражают нас больше всего. Были они, величиной, наверное, с собаку. На круглых рыжих мордашках – отвисшие щеки, со следами лесных баталий, и почти полное отсутствие ушей! Животные ринулись к столу, но предостерегающий голос Андрея останавливает их. Они вопросительно смотрят то на гостей, то Ирину Ивановну. Сестра со страхом спрашивает отца, - «Кто это... ?» Он таинственно шепчет – «Коты!». « А почему они такие?». – «А вот сейчас увидишь…». Ирина Ивановна приносит из кладовки тазик, наполненный густой сметаной. Коты с вожделением облизываются, трутся об ноги хозяйки. Получив по поварешке сметаны в большие фарфоровые тарелки, стоящие на полу, коты сметают её в считанные секунды. Отец произносит: - « Вот потому и большие…» Поблагодарив хозяев за чай, мы покидаем гостеприимный дом, и Андрей говорит: - Пойдемте смотреть Машку! … Машка – это отдельная история. Однажды весной, Терехины охотились, и в глухом таежном уголке Варлаама натолкнулись на медведя-седуна . Это такой медведь, который зимует сидя, зарывшись в сухой таежный хлам – мох, листья, муравейник. Столкновение это опасное, но упреждающий выстрел остановил зверя. Оказалось, что это медведица, у которой было двое медвежат. Один был мертв, второй, величиной с рукавицу, остался сиротой. Старший сын Федор, взяв медвежонка в руки, сказал: - «Девочка! Назовем Машкой…» - и положил в запазуху. Так в доме у Терехиных появилась медведица. Коровьим молоком, соской, натянутой на бутылку, Ирина Ивановна выходила лесную гостью. Освоившись в доме, она стала всеобщей любимицей: на потеху всем лазила, где могла, играла, потешала семью и гостей. Но время шло, и Машка превратилась во взрослое, агрессивное животное. От греха подальше, привязали её на заднем дворе, где она «ходила по цепи кругом». На фото: Машка куражится.- Стойте тут, сказал Андрей. Мы стояли и смотрели на огромного медведя, стоявшего перед нами на задних лапах, и не сделавшего шаг к нам навстречу лишь потому, что на шее у него был толстый ошейник, а цепь была прикована к кованому кольцу, вбитому в лиственничный столб ограды. Рост – выше взрослого человека. Косматая бурая шерсть, огромная голова с маленькими черными глазами, в которых – первобытный блеск. Говорят, что детские впечатления – самые сильные, вот и у меня образ дикого лесного, хоть и жившего с людьми зверя запечатлелся с фотографической точностью. Но страх сменился удивлением, когда Андрей дал Машке кедровую шишку. Её движения были очень похожи на движения человека: она приняла её, растерла ладонями и дунула в них. Очистив, таким образом, орехи от шелухи и запрокинув голову, отправила их в пасть. Но самым интересным была её реакция на одеколон. Андрей капнул несколько капель ей на голову. Медведица довольно зарычала, начала ворошить шерсть на голове и приплясывать. Она смешно морщила нос и громко втягивала воздух ноздрями…. Андрей Терентьевич недавно рассказал мне: - «Медведь-то он агрессивный, а вот жила у нас дикая коза, та «человечная» всегда ластится; сплю бывало, а она подойдет утром, нюхает, лизнет, вставай, мол…» Закончилось житье Машки у людей печально. Однажды, под тяжелую лапу медведицы попал Андрей; быка, подошедшего на непозволительно близкое расстояние она тоже «погладила» по голове, что тот упал на колени. Пришлось Машку пристрелить… Житье на Тюглюе поддерживалось не только Терехиными. Пустующие дома привел в порядок колхоз. Отремонтировали, сложили печи, заменили срубы у колодцев. Летом здесь жили колхозники со скотом, стояли сенокосные бригады; подрастающее поколение Терехиных трудилось в колхозном животноводстве. А зимой базировались лесозаготовители, которые готовили лес на нужды колхозов и других организаций. В 1953 году от тяжелой болезни умирает Терентий Исакович, и все семейные заботы ложатся на плечи Ирины Ивановны. Незаметно выросли дети, парни отслужили в армии, стали определяться в Бичуре; Андрей окончил музыкальное училище, Федор пошел в СМУ-3, стал шофером. В 1967 году пришла беда: трагически погибла дочь Марьяна - в мартовскую оттепель перевернулись с мужем на мотоцикле. Тяжелая утрата для всех, но особенно тяжело потерю пережила Ирина Ивановна. Послевоенное оживление на Тюглюе сменилось запустением. К 1978 году Ирина Ивановна оказалась здесь единственным жителем. К тому времени она прожила в верховьях 50 лет! В этот год Федор перевез мать в Бичуру, поближе к людям, ближе к родным. Так закончилась история Тюглюя - малого поселения в верховьях Бичуры.

 

Д. Андронов

с. Бичура